Потом он самолично проводил меня в мою комнату и пожал мне руку. От прикосновения его сухих старческих пальцев я почувствовал комок в горле.

— Быть стариком не так уж и плохо, — сказал он. — Только вот скука иногда одолевает. Будь я хоть на несколько лет моложе, пошёл бы с вами.

Утро выдалось холодное и колючее. Небо было голубым, воды залива искрились на солнце, холмы окутал белый клочковатый туман. Отец Дженни спустился к берегу проводить нас. Его высокая прямая одинокая фигура ясно виднелась на фоне золотистого пляжа. Мы подошли к «Айлин Мор» на вёслах. Мак тут же отправился вниз и запустил машину. Пока мы выбирали якорь, Дженни стояла в рулевой рубке. Винт вгрызся в воду, и я почувствовал, как судёнышко едва ощутимо содрогнулось. Мы скользнули к фарватеру, обошли косу, и Дженни, ненадолго оставив штурвал, вышла на палубу, чтобы посмотреть за корму, на пляж, где стоял её отец. Он казался крошечным и одиноким. Мы помахали, он ответил, потом повернулся и твёрдым шагом пошёл вверх, к дороге. Он ни разу не оглянулся. Мы мельком увидели в просветах меж деревьев дом, потом его заслонила коса, и Дженни вернулась за штурвал. По–моему, она плакала.

Я отправился на нос. Мы шли прямиком на белую остроконечную башню маяка Айлин Масдайл. За маяком лежал Маллский пролив, вода была спокойная, будто масло, по её поверхности пробегала мёртвая зыбь. Чуть погодя, я вошёл в рубку. Дженни достала судовой журнал и записала:

«Суббота, 15 апреля 1946 года, 6.43. Подняли якорь и снялись с рейда под замком Дунстафнейдж на Скалу Мэддона. Погода ясная».

Плавание началось. В заливе Ферт–оф–Лорн мы поймали ровный юго–восточный бриз и поставили паруса. Едва грот наполнился ветром, Дженни дала Маку команду «стоп–машина»: каждая капля топлива была на вес золота. В начале девятого мы прошли между полузатопленным островком Скала Леди и Айлин Масдайл. По правому борту на траверзе вскипала рваной пеной быстрина у маяка. К полудню за кормой остался Тобермори, мы шли под полным парусом, дул ровный юго–восточный бриз, и яхта делала шесть узлов на спокойной мягкой волне. К ночи мы вошли в пролив Литл–Минч между Скаем и Гебридами, а когда настало серое дождливое утро, мыс Рат уже был у нас за кормой. Милые сердцу холмы исчезли, во все стороны до горизонта простиралось пустое неугомонное море. Нос судёнышка смотрел градусов на пятнадцать восточнее северного магнитного полюса.

На третий день мы шли между Фарерами и Шетлендскими островами, не видя ни тех, ни других. Мелкая изморось, которая прицепилась к нам у мыса Рат, не отставала, и видимость сократилась до нескольких миль. Ветер задул с юго–запада. Прогнозы для королевских ВВС, которые мы ловили на длинных волнах по радиоприёмнику в рубке, по–прежнему обещали ясную погоду. Ветер, дувший почти точно в корму, гнал нас на север по мерно вздымавшимся под килем волнам. Запускать машину не было нужды, мы шли под всеми парусами, и «Айлин Мор» летела, будто птичка. В понедельник стоявшая у штурвала Дженни вдруг позвала меня в рубку. Голос её звучал взволнованно и испуганно. Я вошёл. Дженни слушала по радио беседу двух мужчин.

— Это учебная программа Би–Би–Си, — пояснила она. — Может, узнаешь кого–нибудь?

Я прислушался.

— Как вы намерены отыскать ее? — задал вопрос репортер.

— С помощью специального прибора, который во время войны применялся для обнаружения подлодок. Покупая этот буксир, мы знали, что он оснащен таким прибором.

Второй мужчина говорил чисто и четко, словно актер.

— Как только затонувшее судно будет обнаружено, мы спустим водолаза для осмотра. У нас новейшее снаряжение для глубоководных работ. Если «Трикала» лежит на скальном шельфе, в чем я уверен…

— Господи! — воскликнул я. — Хэлси!

Нужные нам сведений мы получили в самом конце передачи.

— Когда вы намерены отплыть, капитан Хэлси? — спросил репортер.

— Я планировал сняться с якоря через неделю, но подготовка экспедиции завершается быстрее, чем мы думали, и при удачном стечении обстоятельств мы сможем отправиться в путь послезавтра.

— Что ж, капитан Хэлси, желаем вам успеха в поисках сокровищ. С нетерпением ждем вашего возвращения, чтобы узнать, что вы с собой привезете.

Мы переглянулись. Послезавтра! Значит, если он снимется с якоря в назначенный день, мы будем опережать его всего на пять суток. Хотя при хорошей погоде… Я смотрел сквозь стеклянный козырек на седые, вздымающиеся волны. Пять дней — не ахти какая фора для

маленького парусника в состязании с адмиралтейским буксиром, дающим двенадцать узлов.

Всю неделю дул попутный ветер, юго–западный и северо–западный, погода держалась ясная, и море вело себя прилично, во всяком случае для здешних вод. Пять дней мы плыли почти параллельно побережью Норвегии, находившемуся в двухстах пятидесяти милях от нас по правому борту. Наш путь лежал на север, потому что Скала Мэддона находилась где–то посередине между островами Медвежий и Ян–Майен. Скорость наша колебалась от пяти до восьми узлов, и нам ни разу не пришлось запускать двигатель.

Во вторник мы попали на высокую и злую волну, и у меня засосало под ложечкой. Даже у Мака в глазах появилось отсутствующее выражение. Берт, бывший у нас за кока, вышел из камбуза с зеленым, лоснящимся от пота лицом.

— Уф! — проговорил он. — Никак не совладаю с хлебной корзиной.

Внезапно он схватился за живот и кинулся к леерам.

К вечеру ветер посвежел, яхта пошла быстрее и качка ослабла. Берт постепенно приспосабливался к жизни на воде и к концу недели уже стоял за штурвалом, правда, только в дневное время. Вообще, первая неделя плавания приносила мне одни радости. При попутном ветре, ясной погоде и умеренном волнении моря работы на судне было немного, и большую часть времени я проводил в рубке, болтая с Дженни. Она была хорошим шкипером и умела выжать из своего судна всё. За эту первую неделю мы прошли почти тысячу миль, и наше путешествие можно было бы считать самым приятным в моей жизни, знай я наверняка, что ждёт нас впереди. Но в воскресенье задул крепкий северный ветер, барометр упал, а в прогнозах погоды сообщалось исключительно о понижении давления над Исландией, которая была у нас по левому борту. День ото дня становилось холоднее, нас окутала ледяная крупа, сулившая жестокий мороз.

И всё–таки, похоже, нам сопутствовала удача: в понедельник ветер снова задул с юго–запада, и нас погнало слабым штормом прямо по проложенному курсу. К середине второй недели похода давление опять поднялось, и мы плыли в холодных и ярких лучах солнца. Осталось пройти чуть больше четырёхсот миль. Прогнозы снова были хорошие, и шансы приблизиться к Скале Мэддона в ясную погоду сохранялись.

Лишь одно обстоятельство внушало тревогу. Если Хэлси действительно отплыл семнадцатого апреля и взял курс прямо на Скалу, то при средней скорости в десять узлов он не мог отстать от нас больше, чем на двое суток. Правда, он мог и не осмелиться пойти к Скале Мэддона сразу. Для верности он должен был, по крайней мере, сделать вид, будто направляется туда, где «затонула» «Трикала». Впрочем, сомнения свои я держал при себе, хотя видел, что и Дженни думает о том же.